Собрание сочинений.

Призраки. Часть I.

Падение идола.

...Земля, Небо,
Между Землей и Небом - Война...
В.Цой

Мой Первый Враг. Я помню его так ясно, будто это было вчера. Память вообще, порой, проделывает с нами странные вещи. Она пытается намекнуть нам на нашу исключительность, и мы, обычно, идем у нее на поводу. Идем, не разбирая дороги?

?Мой Враг ужасающ. Он на несколько лет старше меня, гораздо массивнее, одна только мысль о нем вызывает нервную дрожь в коленях. Он избрал меня объектом своих жестоких шуток. Он третирует меня, щедро отпуская пинки и зуботычины. Иногда я не обедаю неделями потому, что деньги изъяты его недрогнувшей рукой. Так сложно в сотый раз объяснить родителям бланш под глазом или разбитую губу. Родители верят. Или делают вид, что верят. Пока. До поры, до времени. Я ? молодой, неоперившийся отрок, откуда мне знать, что ложь не может породить ничего, кроме новой, еще более изощренной лжи? Откуда мне знать, что страх очень редко может породить что-нибудь, кроме зависимости? Кроме лжи, возведенной в бесконечность? Так странно, что мы приходим в мир, не обладая мудростью веков, не всосав с молоком матери опыт поколений. Мне ясно ? мы для Них пыль, быть может. Их развлекает полет нашей мысли, наши глупые фантазии, наше желание творить? Все, как в театре, после того, как занавес поднят, и актеры выходят на сцену, неся в зал свои ожидания, свои надежды на успех. Многие ли его достойны? И кто сидит в VIP-ложе? Бесконечные вопросы?

В один из дней, когда глубина моего падения не оставляла никаких сомнений, родилась моя Муза. Я бросился вперед и вцепился зубами в Его плечо. Он всего лишь опешил. Не испугался. О, это неверие в кого-то, кроме себя! Эта самоуверенность! А я преодолел уже седьмой круг Ада и заранее смирился со своим скорым концом?

?Мы катаемся по влажной, пахнувшей корнями и опавшими листьями земле. Небо кажется до обидного непричастным, спокойным. Омерзительно равнодушным. Сквозь головы, руки, плечи праздной, жаждущей развлечений толпы школьников, мелькают Ее глаза. Глаза с радужкой темной настолько, что зрачок на ней не читается. Глаза-океаны! Они кровоточат слезами. Кто может противостоять таким глазам? Я не могу. Милая девочка в белом фартуке и алой лентой в иссиня-черных, цвета воронова крыла волосах, как же ты помогала мне порой?

?В моих ударах нет корпуса, но в них есть бешеная, неукротимая, одуряюще-трезвая ярость. Я чувствую каждый Его вздох, каждое движение Его мышц, тошнотворный запах Его Страха. Я рычу, как дикий зверь. Он уже не пытается сохранить лицо, он хочет всего лишь оказаться подальше отсюда, но моя Муза безжалостна. Я безжалостен.

?Я закончил. Мой Враг не сопротивляется, он только с ужасом смотрит на меня. Снизу. За несколько секунд до этого его тело выгнулось дугой и стало статичным. Я знаю ? он сдался. Опять ? Ее глаза. Опять слезы, прожигающие меня насквозь. Я валюсь набок, хватая воздух обнаженными легкими. У меня сорваны ногти, сбиты казанки, разбиты локти и колени. Я почти ничего не вижу: кровь из рассеченной брови заливает правый глаз. Левый затек полностью. Губы разбиты, рот наполнен пеной из слез, крови и зубной крошки. Язык разорван зубами. У меня первое в жизни сотрясение мозга. Я поднимаюсь на ноги, смотрю на Его лицо, превратившееся в кашу, и меня тут же выворачивает наизнанку. Рвет кровью: в желудке нет ничего, кроме нее. Но мне не стыдно.

Хочется стать взрослым, быть правильным и твердым. Хочется выразить свои чувства матом, оскорбить Врага словом. Но он ? Враг. Он достоин уважения. Я тупо смотрю на равнодушное голубое небо и улыбаюсь разбитыми губами. Что ж, Враг мой, спасибо тебе. Ты сделал меня Человеком! Я СДЕЛАЛ СЕБЯ ЧЕЛОВЕКОМ.



Я умер или последние 50. Часть II.

Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам...

Я грезил. Грезил ярко, так ярко, что временами это было мучительным. Мир обнял меня. Я растворялся в нем, я стал Миром.

В меня вглядывается Бездна Ницше, меня колют иглы дикобразов Шопенгауэра. Такого не видал и крошка-Карлос во втором внимании?

?На огромной равнине, простирающейся до горизонта, в самом ее центре, сидит Чумазик. Поза лотоса не для него, ему неудобно. Он неотрывно созерцает бутылку немирофки. Пробка запаяна. Мой взгляд задерживается на нем. Главная Отправная Точка.

Procedure TForm1.onHideFocus(Sender: TObject);
Begin?

?Роса омывает грязь с лица Чумазика, стирает очертания, и вот передо мной сидит трехметровый Золотой Будда, доставая из темени кроваво-красные лотосы и разбрасывая их вокруг. Цветы падают на черную растрескавшуюся землю и рассыпаются мириадами алых брызг, образуя множество мелких озер, отсвечивающих пурпуром при свете луны. Я брожу по равнине, я заглядываю в озера, я непроизвольно извлекаю из них целый сонм мыслей, образов и видений.

?Хрупкий Адольф играет в лапту с Моисеем. Они друзья, им есть о чем говорить. Че обнимает Пэм. Они изрядно набрались, они уговаривают Мао Цзедуна рвануть на рыбалку. На Иртыш, конечно. Элдаваоф с Сатанаилом обсуждают достоинства и недостатки Геи, периодически обмениваясь щелбанами и глупо хихикая. Они знают ? Мир подождет! Я подожду...

?Ксюша Собчак, глядя на свое отражение в воде кровавых озер, выбривает чресла. Она хочет понравиться бродячему йогу. Она хочет выпытать у тантрика путь в Нирвану. Но нет пути, нет. Забыт и порос бурьяном. А тантрик скорбит о тысячелетнем искусстве, опошленном и втоптанном в грязь сапогами нерадивых адептов и ленивых, распутных, жаждущих развлечений обывателей. Шли бы они лучше в Великий Рим за своей порцией хлеба и зрелищ. Вера поругана, йог на пороге Ада. Там ужасающий в своем великолепии грозный Аватар лабает аватары для нетерпеливых копипастеров. Их много, они скоро заполонят весь мир. Они говорят по-олбански и кроют матом Демона Тьмы. Имя им ? Легион.

?Папа Римский играет в очко с Апсарами. Небесные девы безбожно мухлюют. Они собирают деньги на пиво для Мохаммада. Если повезет ? хватит и на чипсы. Пророк будет доволен. Гетеры и гейши торгуют мороженым на углу. Их лица заплаканы: дети с визгом разбегаются от лотка. Белые лица и кастаньеты ? это страшно. Музы развлекаются с патрициями под звуки кифары Аполлона, невзирая на суровые взгляды Великого Громовержца. Кифариоту скучно. Он забил на муз, забил на Геру. Его кифара теперь может привлекать только духов.

? А что я сделал со своей музой?! Что я сделал с милой девочкой, которая тараторила мне в уши с утра до вечера, подобно бешеной канарейке? Нет ее, ушла. Или умерла, захлебнувшись в моем цинизме. Не потому ли я так мучительно продираюсь через дебри словесности в поисках подходящего эпитета? Не потому ли мысли еле ворочаются в голове? Ну да и фиг с ней.

...В дальнем конце долины смех. Там странная, неуловимая, загадочная Ika стирает белые крылья в синем пластмассовом тазике. Тайд наготове. Там бродит задумчивая Tigra, призывно покачивая изумительной формы грудями, с одной из которых скалится египетская кошка. Там Detka, сделавшая-таки культ из попы. Усталый Koneff декламирует матерные стихи, и идиотски смеется, делает вид, что в восторге. Lesorub ищет Таню. Он надеется на пару с ней замочить кого-нибудь еще сегодня. Eduardo с Shum-ом обсуждают концепции Аристотеля. Им хорошо. Ну и пусть их.

...Я слышу шорох туник. По краю равнины движется цепочка женщин, когда-либо познанных мной. Их много. Некоторые улыбаются мне, другие проклинают. Я с ужасом понимаю, что не помню их имен. Я не помню их лиц. Я считаю. Двести? Триста? Цепочка не иссякает. Женщин сопровождают поверженные мною враги. По одному на каждую когорту.

...Я устал. Мысли постепенно затихают, исчезают из головы. В конце-концов, их остается только три. Они с веселым смехом скачут под сводами черепа, ударяясь об стенки. ?Многа букав, ниасилил?. Интерпретация последнего видения. ?Убей сибя апстену?. Зачем? Я и так присмерти. ?Последние пятьдесят были лишними?. В точку!
Потом не стало и их. Я умер.
Stop;
End;



Призраки. Часть III.

Ноют колени. Дискомфорт прерывает поток мыслей, захлестнувший меня, и возвращает к действительности. Осматриваюсь.
Я сижу на корточках, подпирая спиной холодную шершавую стену спортивного зала одной из затрапезных военных частей, которые во множестве разбросаны вокруг всех крупных городов нашей необъятной Родины. Мрачно посматриваю на скайдайверов-перворазников, рассевшихся вокруг на деревянных скамейках. Напряженные лица. Мимика и жесты выдают нервозность. Движения угловатые, резкие, фразы ? куцые. Все старательно пытаются казаться непринужденными. Воздух пропитан страхом и запахом грязных носков. В углу зала кучей свалены заряженные купола и запаски.
Единственным светлым пятном на фоне этого мрачного царства выглядит пожилой прапор, с неуемной энергией нарезающий круги между скамеек. Вот уж кто явно в своей тарелке. Пытается поразить воображение молодняка искрометными образчиками армейского юмора, блистает лысиной и остатками интеллекта. В числе всего прочего мы узнаем, что после сброса подруливать нам придется на юго-запад, и что на базе всех желающих будет ждать рулончик туалетной бумаги. Очень смешно, блять.
Ладно, вертушка пришла. Короткая пробежка, построение, неизбежная в таких случаях проверка снаряги, и мы оказываемся на борту МИ-8. Старичок явно преодолел все мыслимые пределы износа и тихо доживает свой срок под неусыпным(!??) надзором пьяных техников. Притулившись у приваренного вдоль правого борта запасного бака, я пытаюсь подавить идеомоторные реакции и жду выхода на окно. Остается только надеяться, что эта скрипящая рухлядь успеет набрать хотя бы восемьсот до того, как рассыплется в воздухе.
Приехали. Красная мигалка. Альтиметр тысяча двести. В иллюминаторе земля кажется покрывалом из белых и бурых неправильной формы лоскутов. Первый, пошел!
Второй! Пошел! Третий?Череда команд и шлепков по рюкзаку, слышимых (ощущаемых?) даже сквозь тряску и рокот винтов. Пятый! Вопль. Звук пенделя?
Седьмой! [пытаюсь сберечь в неприкосновенности свое седалище] Пошел!!!
Пошел. Пошелйоптваюматьсцукоэтапесдецблянахуй!!!!!! Йобанаврот, блять, каждую секунду кажется, что хуже уже не будет. Но почему-то все хуже и хуже. Кишки парят метрах в трехстах над головой. Встречный поток раздувает щеки, проникает в каждый уголок отравленного адреналином тела, растерзанного битвой страха и решимости. Пошла медуза. Моя отточенная в воображении поза стабильного падения не выдерживает никакой критики. Болтает во всех направлениях, крутит винтом. Я похож на гигантскую черную коровью лепешку, сброшенную вниз каким-нибудь шутником с проходящего мимо борта.
?Два, один? Кольцо! Пошел купол. Моя потребность в заветном рулончике, припасенном на базе добрым прапором, не внушает никаких сомнений. Какая нахуй база? Какой, блять, юго-запад? Я не вижу ничего в мешанине ветра и облаков! Вся моя сущность сконцентрировалась в комке ткани над головой, который медленно, будто нехотя, крутится в направлении часовой стрелки, постепенно разворачиваясь. Мучительно долго!
Перехлест двух строп через купол. Разрыв сектора. Я убью, блять, ту суку, которая укладывала рюкзак, дайте только срок! Дайте только приземлиться. Стропы свернуты в жгут. Как-то многовато всего для первого прыга. Ага-ага, если с первого раза не получилось, ? парашютный спорт не для вас.
Кое-как сдернув перехлесты и раскрутив жгут, я расчековал запаску и пытаюсь прицелиться в базу. Внезапно вижу по ветру провода высоковольтной ЛЭП. Сдается мне, что моя все возрастающая потребность в заветном рулончике скоро уступит место потребности в куске мыла и тазике горячей воды. И это в лучшем случае.
Вперед? Назад? Торможу клевантами. Не в этой жизни! Снижение идет слишком медленно. Ладно, тогда вперед. ?Дуб? совершает последний рывок перед посадкой и я, пройдя в каких-то десяти метрах над гудящими в морозном воздухе проводами, шлепаюсь в сугроб. А купол аккуратно ложится по другую сторону колючей проволоки периметра какого-то охраняемого объекта.
- ?Стой, кто идет??, - румяный солдатик тычет в меня дулом автомата. Ктоидетбля. Американский ниндзя нах. По пояс в снегу! ? ?Тыщ генерал, йоптваюмать бля, кинь мне вон ту хуйню, которая большая такая тряпочка!?.
Как попало запихиваю купол в рюкзак и ползу в сторону базы. Сорок минут по снегу в полной загрузке. Успеваю как раз вовремя, чтобы схватить новый парашют и прорваться в последнюю, уходящую на точку сброса вертушку?
Если кто-нибудь однажды скажет вам, что небо не стоит того, плюньте ему в лицо и назовите лжецом.

© malus