Как Сеня жену обманул

Эка, вы скажете, невидаль! На то он и Сеня.
И будете неправы. Сеня был честный человек. Я и не припомню случая, когда бы он соврал. Пошутить, разыграть - это да, это он мог. Ну, а о том, чтобы жену обмануть, у него и мысли никогда не было - Клава, она ух! - порох с перцем - попробуй задень. Насчёт Клавы у него только чистые безгрешные мысли были. Ну, разве что в особых случаях. Например, как в этот раз.

Устроились мы с Сеней на ГРЭСе работать. Семён сварщиком был классным. Возвращаемся как-то на рабочей машине домой, а на автостанции стоят двое парнишек и лениво со вкусом потягивают из запотевших бутылочек пиво. Мне даже показалось, что я запах "Жигулёвского" вдохнул - аж в горле пересохло. Я глянул на Сеню, глотающего слюни и увидел, как в зелёно-бутылочных глазах его плавало: "Эх, пивка бы холодненького!.."

Неприятность была в том, что карманы наши были пусты. В день получки и аванса Клава железной рукой своей вытряхивала из Сени всё, что ещё оставалось, когда он являлся домой по её определению "ни рак, ни жаба", а потом выдавала только на обеды и курево.

Пока я так размышлял, машина подкатила к центру села, и мы спрыгнули, оглядываясь по сторонам. Совсем невдалеке, не прячась в деревьях, радушно распахнула двери чайная "Ласточка".
Мы отвели глаза и поскорее повернули на нашу улицу.
- Деньги дома есть, но где они? - размышлял Сеня, открывая калитку. - Пошли, пошли, не бойся, - вёл он меня по дорожке. - Клавы нет дома - это сто процентов.
- А-а, Петя! Здравствуй! - пропел Клавин голос над ухом. Я вздрогнул, оглянулся - присевший от страха Сеня - и больше никого. Жуть какая!
- Чего ж стал? Проходи. - Клава продолжала вытирать открытое окно. Она приветливо улыбалась мне из комнаты, несмотря на то, что мы вчера крупно поцапались. Вот за это её люблю, отходчивая она.
И тут братцы, могу поклясться, что у Сени за секунду до этого испуга никаких мыслей в голове не было, а дальше началась полная импровизация.
- Клавунь, - заговорил Семён своим рассыпчатым баритончиком, и от его обычной сонливости не осталось и следа. - Ты ещё дома? - говорил он напористо, по-деловому, как бы напоминая, - Аптека в шесть закрывается!
- А причём тут аптека? Кажется, никто не заболел, - насторожилась Клава. Я же, приученный с детства не мешать другу в его затеях, отвернул удивлённую физиономию.

- Да ты что, Клава! Сегодня последний день! - тут он вытащил из нагрудного кармана свежий номер "Энергетика" и для убедительности хлопнул им об руку.
- Вот, на первой странице объявление, - Сеня честно протянул было газету жене, но тут же сделал вид, что ищет нужную строчку. Дальше его речь поплыла, как по писаному:
- "До первого числа каждый работник Молдавской ГРЭС может приобрести в аптеках Слободзейского района, а также Днестровска 325 граммов золотого песка. Стоимость одного грамма - один рубль" Заметь, только работникам станции. А завтра, между прочим, первое!"

Сенин голос звучал так уверенно и правдиво, что я тоже купился и заглянул в газету. На странице красовались "Итоги соцсоревнования" и статья Г. Южаковой. Я тупо искал заметку.
- А почему в аптеке? - вернул меня из поиска Клавин голос, в котором уже слышны были нотки азарта и жадности.
- Зо-лото! Не картошку идёшь покупать, килограммовыми гирями взвешивать. Тютелька в тютельку должно совпасть. Весы нужны точные, как в аптеке. Кстати, и тюльки полкило возьми.
- Где? В аптеке? - проговорила вконец обескураженная Клава.
- Где же ещё? Конечно в аптеке! - уже издевался Сеня. - Вон, баб Маню встретили, говорит, тюлька свежая, жирная.
- И что это делается?! - продолжала удивляться Клава, но тюлька была всё-таки веским доводом. Она знала, что Семён, страстно любивший тюлечку с картошечкой, такими вещами шутить не будет.

- Ты вот что, Клава, мой пропуск на станцию возьми. До-ку-мент. Без него золото не продадут.
Он подошёл к окну и положил пропуск на подоконник. Я понял, что это был очередной манёвр Сени - "подкрасться к врагу и узнать его секрет". Клава на шпиона не смотрела, она считала деньги, вынутые... из-под скатерти!
А через секунду, стянув с себя косынку и схватив хозяйственную сумку, она уже вылетела из калитки, оставив после себя убегающую квочку с цыплятами, колышущиеся кусты пионов, вякнувшего котёнка, дугой отлетевшего от её мощной ноги, и оседающую пыль на дороге.
После шумной Клавы, как после урагана, мы наслаждались тишиной. Но тут над нами пролетела ворона, оглянулась и каркнула:
- Эй, придурки! Ворон считаете? Там пиво свежее завезли!

Сеня вздрогнул и ринулся в дом. В раскрытом окне я увидел, как он подбежал к столу и ловко поднял скатерть. На коричневой полировке причудливым пасьянсом разложились сиреневые двадцатьпятки, красные десятки. И повторяющийся "дедушка Ленин" со вздёрнутой бородкой казался рубашкой каких-то необыкновенных карт. Несколько монет по две копейки валялись у края стола. Мы полюбовались открывшимся богатством, и Сеня сказал:
- Это же сколько пива... Ну, Клавка, ну, рыжая ехидна! Я весь дом обшарил, все выпуклые места перещупал, а она, смотри, где спрятала. Нате, пожалуйста, на самом видном месте.

При мне тыщу раз край скатерти поднимала, копеечки эти на хлеб брала. И не придерёшься, что прятала, скажет, ты чё, мол, дурак, все деньги в одном месте лежат. Вывернется, лисья шкура.
- Лиса твоя - женщина шустрая, - напомнил я, - можем не успеть.
Сеня взял десятку, аккуратно накрыл скатертью денежное великолепие:
- Я вида не подам, что их обнаружил. Это наш "золотой прииск", Петруха!
- По рублю за грамм! - вспомнил я, и мы полетели в "Ласточку".

Наша видавшая виды чайная была полна народу: за столиками гудели Хурла, Клык, Сандаль и Кляма, был слышен булькающий смех Пузыря и жёсткий рубящий голос Креста, а вслед за нами вошли Рябой и Окунь, который подкинул нам несколько своих таранек. Мы взяли пива, нашли за колонной свободный столик, и вот пальцы уже приятно холодит влажное стекло бокала, а терпкий запах неразбавленного пива дразнит мой нос. Я поднёс пиво к губам.
- Что, "энергетики", попались! А тюльки не хотите? А тюлькой?!

Я вздрогнул. Сеня прижал ушки, лапки и всё остальное.
Клава, упирая кулаки в крутые бока, возвышалась над нами золотой горой. Называя нас так, она вовсе не имела ввиду специальность, а скорее нашу активность и пронырливость. В зелёных кошачьих глазах её плясали весёлые бесенята.
Мне потом рассказывали очевидцы, как эта рыжая бестия влетела в аптеку и, тыча аптекарше Сенькин пропуск, требовала: "Мне, тёть Рая, золото давайте и тюльки полкило".

Между тем, оглядев наше пиршество, Клаву осенила догадка, и она, не отводя от Сени взгляда, крикнула буфетчице:
- Жень, а мой чем расплачивался?
- Как чем? Червонцем. - Женя взмахнула красной десяточкой и уже тихо добавила: - Чем же ещё-то он может,... прости, Господи!
- Ты, грабитель, - начала Клава, раздувая ноздри, но ещё раз оценив ситуацию, поняла, что она попала в свою же ловушку, что крыть ей нечем, и продолжила, сдерживая гнев. - Вывернулся, лисья шкура! - хотя Сеня ни слова ей не сказал.

Клава взяла в буфете тарелки, на одну кинула наших таранек, а на другую высыпала, пахнущую пряностями... тюльку.
- А ты где...
- Где, где... В аптеке! Свинья ты, Сеня! Я пока бежала, тёте Вере про тюльку сказала и Вальке, и Гульпам крикнула. За мной же очередь выстроилась! Пока разобрались... - Клава махнула рукой и залилась лёгким заразительным смехом, и все, кто был в "Ласточке", так же радостно засмеялись ей в ответ.
- А рыбкой тетя Рая угостила, ей Вова из Одессы привёз. Я потому и взяла, очень хотелось этой тюлькой по твоей морде наглой повозить.
- А кто не даёт? Вот тюлька, вот морда - вози, - но вместо тюльки Сеня вложил в Клавину руку бокал с пивом и усадил её на синий гнутый стул-кресло.
- Не томи, подруга! Как говорится, горячее уже остыло, а холодное нагрелось.

Клава, вытирая полное лицо своё, спросила:
- Шо, пейте пиво пенное?...
Мы чокнулись и - наконец! сделали глубокий глоток.
А потом мы хорошо посидели. Я и Клава то и дело возвращались к сегодняшнему приключению, перебивая и дополняя друг друга. Буфетчица Женя, придавив грудью прилавок, хохотала до слёз, и было ясно, что завтра эту историю узнает всё село.

Сеня слушал наш рассказ, а сам тем временем подлил Клаве янтарного пива, оторвал самые лакомые кусочки тараньки, выбрал самую аппетитную тюлечку и всё это придвинул жене, как признание в своей бурной непредсказуемой любви.


© Тиана Каракада